Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет) - Орсон Кард

– Это решение мы взяли из побочных результатов исследований моей мамы по адаптации амаранта, – сказал Майро. – Она вывела партию амаранта, очень хорошо адаптировавшуюся к Луситании, но оказавшуюся не достаточно хорошей для людей. В ней оказалось слишком много протеиновых структур Луситании, и не достаточно земных свойств. Но это означало, что амарант пригоден для свиноподобных. Я попросил Элу дать мне несколько образчиков тех бросовых проб, не объясняя, насколько это важно и зачем они мне.

Не обманывай себя на счет того, что Эла знает, а что нет, безмолвно произнес Эндер.

– Лайбо передал их им. Научил, как сажать и растить его. Затем, как молоть и получать муку, как превращать ее в хлеб. Мерзкое на вкус вещество, но на первое время оно обеспечило их пищей, которую они полностью могли контролировать. Они могли бы даже растолстеть.

В голосе Аунды появилась горечь.

– Но они убили отца сразу после того, как отнесли первый каравай своим женам.

Эндер несколько минут шагал молча, пытаясь обдумать сказанное.

Свиноподобные убили Лайбо сразу после того, как он спас их от голода?

Невероятно, но это произошло. Как может эволюционировать общество, убивая тех, кто внес наибольший вклад в его развитие? Они должны делать противоположное – они должны награждать ценных особей, увеличивая их возможности к воспроизводству. Именно так общества повышают свои шансы к выживанию группой. Как могут выжить свиноподобные, убивая тех, кто способствует этому выживанию в большей степени?

Однако, и в человеческом обществе были подобные прецеденты. Эти дети, Майро и Аунда со своей Подозрительной Деятельностью – они лучше и мудрее других, тех, которые в комитете Межзвездных Путей придумали ограничения и правила. Но если их разоблачат, их вырвут из родной земли и отправят в другой мир – уже обрекая на смерть в том смысле, что все, кого они знают, уже умрут, когда они смогут вернуться – их будут судить и накажут, возможно, посадят в тюрьму. Не их идеи, не их гены не получат продолжения, и общество обеднеет.

Подобные примеры, совершаемые людьми, не делали их разумнее. Кроме того, арест и заключение Майро и Аунды, если он произойдет, будет иметь смысл тогда, когда человеческое общество рассматривается, как единственное, а свиноподобные выступают его врагами; если думать, что все, помогающие выжить свиноподобным, каким-то образом угрожают человечеству.

Тогда наказание людей, обогащающих культуру свиноподобных, будет предназначено не для защиты свиноподобных, а для задержки их развития.

В этот момент Эндер окончательно понял, что законы правительства в отношении свиноподобных не действуют в их защиту. Они предназначены для закрепления человечества и силы людей. С этой точки зрения, поведение Майро и Аунды своей Подозрительной Деятельностью было изменой интересам собственного сообщества.

– Ренегаты, – громко огласил он.

– Кто? – спросил Майро. – Как вы сказали?

– Ренегаты. Те, кто отказываются от собственного народа и поддерживают врага вместо своего народа.

– Ах, – вздохнул Майро.

– Нет, – воскликнула Аунда.

– Да, мы ренегаты, – сказал Майро.

– Мы не отреклись от человечества!

– Так же как епископ Перегрино отрекся от них, так же мы давно отказались от людей, – произнес Майро.

– Но тот способ, которым мы отреклись… – начала Аунда.

– Причина, по которой вы отреклись, – продолжил Эндер, – в том, что свиноподобные тоже люди. Вот почему вы – ренегаты.

– Я помню, вы говорили, что мы опекаем их, как животных, – сказала Аунда.

– Когда не признаете их ответственности за себя, когда не задаете прямых вопросов, когда пытаетесь обманывать их, тогда вы обращаетесь с ними, как с животными.

– Другими словами, – сказал Майро, – когда мы стараемся следовать правилам Конгресса.

– Да, – сказала Аунда, – тогда, правда, мы – ренегаты.

– А вы? – спросил Майро. – Почему вы ренегат?

– О, человеческая раса давно сбросила меня со счетов. Поэтому я стал Говорящим от имени Мертвых.

С этими словами они вышли на поляну свиноподобных.

Мать не пришла к обеду так же, как и Майро. Это было на руку Эле.

Если появлялся хотя бы один из них, это подрывало авторитет Элы, она утрачивала контроль над младшими детьми. А теперь ни Майро, ни мать, не претендовали на место Элы. Никто не пытался приказывать Эле и никто не стремился поддерживать порядок. Было намного спокойнее и легче, когда их обоих не было дома.

Не то, чтобы малышня хорошо себя вела, они, как всегда, сопротивлялись ей. Пару раз ей пришлось крикнуть на Грего, чтобы он не пинал и не щипал под столом Квору. Но сегодня Олхейдо и Квим держали себя в руках. Не было обычной перебранки.

До тех пор, пока не кончилась трапеза.

Квим отклонился на стуле и посмотрел на Олхейдо с торжествующей улыбкой.

– Ты – единственный, кто научил этого шпиона, как проникнуть в мамины файлы.

Олхейдо повернулся к Эле.

– Эла, ты опять оставила открытым лицо Квима. Тебе следует сделать ему вуальку. – Это был обычный способ Олхейдо с юмором призывать на помощь Элу.

Квим не хотел, чтобы Олхейдо помогали.

– Эла теперь не на твоей стороне, Олхейдо. Никто не вступится за тебя. Ты помог этому подлому шпиону прочитать файлы мамы, ты также теперь замаран, как и он. Он слуга дьявола, и ты тоже стал им.

Эла с ненавистью смотрела на Олхейдо, ей на мгновение показалось, что Олхейдо швырнул в Квима тарелкой. Но видение исчезло. Олхейдо успокоился.

– Простите, мне очень жаль, – сказал Олхейдо, – я не думал, что так получится.

Он сдавался Квиму, признавая, что тот прав.

– Я надеюсь, – сказала Эла, – что ты думал, что сожалеешь, что ты не догадался об этом раньше. Я надеюсь, что ты не извинишься за то, что помогал Говорящему от имени Мертвых.

– Нет, он извиняется, за то, что помог этому шпиону, – возразил Квим.

– Потому что, – продолжила Эла, – мы все должны помогать Говорящему всем, чем можем.

Квим вскочил на ноги, обошел вокруг стола и закричал ей прямо в лицо:

– Как ты можешь говорить такое! Он нарушил право неприкосновенности файлов нашей Мамы. Он обнаружил все ее секреты, он…

К своему удивлению, Эла тоже оказалась на ногах. Повернувшись к нему лицом, она громко кричала ему в ответ:

– Эти мамины секреты – причина половины бед в нашем доме! Ее секреты сделали нас больными, включая и ее! Может быть единственная вещь, способная расставить все по своим местам, это вскрыть эти секреты, заставить их выползти на открытое место, где их можно уничтожить. – Она прекратила вопить. Оба брата, Квим и Олхейдо, в недоумении застыли у дальней стены, как будто ее слова, подобно удару, отшвырнули их и прижали к этой стене. Чуть успокоившись, но все еще волнуясь, она продолжила: